Иранцы ностальгируют по временам шаха? Да. Хотят вернуть монархию? Нет Это было время бурного развития — а также коррупции и репрессий. Нынешние монархисты себя дискредитировали
Про Иран накануне исламской революции часто рассуждают как о периоде либерализации и благополучия: страна поддерживала отношения с Западом и СССР, стремительно модернизировалась, а женщины могли носить мини-юбки без оглядки на полицию нравов. Это идеализированное представление о шахском режиме. «Медуза» рассказывает, почему шах Мохаммед Реза Пехлеви не пользовался большой популярностью, как его режим подавлял политическое инакомыслие — и действительно ли иранская оппозиция хочет восстановить монархию.
Шах получил власть от оккупационных властей — и никогда не был популярным политиком
В 1941 году СССР и Великобритания свергли шаха Резу Пехлеви и оккупировали Иран, опасаясь, что страна поддержит нацистскую Германию во Второй мировой войне. Тогда же шахом Ирана с подачи оккупационных властей стал сын свергнутого правителя, Мохаммед Реза Пехлеви. В первые годы молодой шах оставался скорее символической фигурой, а страной управляли парламент и правительство.
Иран никогда формально не был колонией, но с XIX века находился под сильным влиянием Британской и Российской империй. Уже в XX веке эта зависимость выражалась в том числе в невыгодных нефтяных концессиях: британские и американские компании добывали иранскую нефть, а Иран получал лишь мизерную долю прибыли. К середине столетия это стало главным символом зависимого положения страны.
В 1951 году премьер-министром стал Мохаммед Мосаддык. Он смог добиться национализации нефтяного сектора и высылки британских специалистов. Уже через два года Мосаддыка свергли в результате государственного переворота при поддержке американской и британской разведок. Шах Мохаммед Реза получил реальную власть — и стал восприниматься многими иранцами как назначенец и марионетка Запада. Он снова разрешил западным странам добывать иранскую нефть, но Тегеран теперь получал гораздо больше доходов от продажи ресурсов.
После переворота шах установил режим, ориентированный на ускоренную вестернизацию. В 1963 году он инициировал программу масштабных преобразований, которая получила название «Белая революция» (в противовес «красным» марксистам и «черным» религиозным консерваторам — крупнейшим оппозиционным силам в стране). Она включала:
- аграрную реформу — перераспределение земли в пользу крестьян;
- индустриализацию;
- образовательную реформу и повышение уровня грамотности;
- право баллотироваться на выборные должности и работать адвокатами для женщин;
- национализацию лесов и водных ресурсов.
Все эти реформы привели к быстрому экономическому росту. В период с 1963 по 1977 год ВВП Ирана увеличивался в среднем на 10–11 % в год. Выросли зарплаты. В стране массово строились школы и университеты, а студентов за счет государства посылали на учебу за границу. Перемены коснулись и среднего класса: более миллиона семей стали владельцами малого бизнеса.
Во внешней политике Мохаммед Реза балансировал между СССР и США. Если с Москвой Тегеран выбрал путь экономического сотрудничества, то для Запада Иран стал главным союзником в регионе. У Вашингтона Иран покупал оружие. В 1970-е шах даже договорился с Белым домом о покупке новейших на тот момент истребителей F-14. Именно их спустя более чем 50 лет будет бомбить израильская авиация. На армию и силовиков шах в разное время тратил от 28% до 48% нефтяных доходов.
Также в 1957 году Пехлеви при поддержке ЦРУ и Моссада создал тайную полицию САВАК. Согласно отчетам правозащитников, спецслужба была ответственна за массовые нарушения прав человека, аресты оппозиционеров, пытки и похищения политических оппонентов шаха.
Модернизация Ирана привела к росту недовольства — из-за масштабной коррупции и расточительства шаха
Несмотря на быстрый экономический рост и модернизацию, часть населения была недовольна реформами. Земельная реформа оказалась неэффективной: 75 % крестьян получили менее 7 гектаров — недостаточно для стабильного хозяйства. При этом традиционная поддержка со стороны крупных землевладельцев исчезла, а новая система оказалась коррумпированной. Многие крестьяне переехали в города, где жили в бедности, особенно в трущобах северного Тегерана.
Недовольство росло и среди религиозного населения: духовенство теряло влияние, а западный стиль жизни и женская эмансипация вытесняли традиционные нормы. Хотя хиджаб не был запрещен, женщин в платках часто дискриминировали при приеме на работу и в госучреждения.
В парламенте заседали две провластные партии, которые позже и вовсе объединились. Оппозиционные силы включали марксистов, которых поддерживал СССР, умеренное продемократическое «Движение освобождения Ирана», а также множество политически активных студентов. Оппозиционеры — и в особенности марксисты — активно преследовались шахскими спецслужбами. И именно эти репрессии затем усилили позиции религиозных консерваторов.
Одним из наиболее известных противников режима стал аятолла Рухолла Хомейни. Он открыто критиковал «Белую революцию» и лично шаха Мохаммеда Резу. В 1963 году аятоллу арестовали, и это спровоцировало трехдневные протесты. Власти подавили акцию, приказав армии стрелять по толпе. Сотни человек были убиты или ранены. Хомейни выслали из страны, а его популярность среди простых иранцев только выросла.
В 1971 году шах Мохаммед Реза провел грандиозное празднование 2500-летия иранской государственности в Персеполе — одной из столиц Ахеменидской империи (VI—IV века до нашей эры). Первоначально предполагалось, что в честь праздника построят 2500 сельских школ и несколько масштабных инфраструктурных проектов. Однако шах передумал — и перенаправил ресурсы на организацию роскошного праздника для иностранных гостей.
В пустыне смонтировали целый город шатров с кондиционерами и всеми удобствами, посадили деревья, построили аэропорт и дороги. В высаженные сады поселили певчих птиц, которых привезли из-за границы. На праздник режим пригласил представителей 60 государств, которых развлекали банкетами, торжественными церемониями и военным парадом.
Шахский двор оценивал расходы в 17 миллионов долларов. По другим данным, на мероприятие могли потратить до 120 миллионов. Такая расточительность вызвала недовольство среди населения Ирана и еще сильнее ударила по репутации шаха. Одни критиковали шаха за показную роскошь, а другие — за то, что праздник не соответствовал нормам ислама.
К концу 70-х недовольство политикой шаха в Иране достигло пика. Его режим терял популярность из-за коррупции и инфляции, вызванной нефтяным кризисом. Под давлением президента США Джимми Картера шах освободил часть политзаключенных, но это не уменьшило протестные настроения.
Тем временем проповеди высланного из Ирана аятоллы Хомейни находили отклик среди иранцев. На его идеи повлиял Али Шариати — религиозный мыслитель, обучавшийся во Франции. Он предлагал «революционный шиитский ислам» — синтез ислама и марксизма как идеологию социальной борьбы. Именно эти идеи и объединили оппозицию.
В 1978 году шахская газета «Эттелаат» опубликовала статью, оскорблявшую Хомейни. Она спровоцировала массовые протесты, жестоко подавленные силовиками. Разгоны сопровождались расстрелами протестующих. Вскоре весь Иран охватили протесты и забастовки. Шах потерял поддержку США — и вскоре покинул страну. После революции светская оппозиция уступила власть исламистам во главе с Хомейни. Он установил в Иране жесткий авторитарный теократический режим, а несогласные были вынуждены эмигрировать.
Иранцы ностальгируют по шахскому периоду, но никто всерьез не верит, что монархию можно реставрировать
Мохаммед Реза Пехлеви скончался в 1980 году в Египте. Наследником шахского престола сейчас считается его старший сын — 64-летний Реза Пехлеви, который живет в США.
После начала военного конфликта между Израилем и Ираном он призвал иранский народ к восстанию и свержению режима аятолл. С таким же призывом к иранцам обратился и премьер-министр Израиля Биньямин Нетаниягу. Но никаких акций народного недовольства не последовало.
Иранский историк, писатель и журналист Араш Азизи, автор книги «Чего хотят иранцы: женщина, жизнь, свобода», в разговоре с «Медузой» объясняет, что большинство иранцев на самом деле действительно ностальгирует по шахскому режиму: «Был стремительный экономический рост, социальные программы, отличные отношения с другими странами. Да, люди помнят про репрессии, но, в их представлении, сейчас стало значительно хуже. Поэтому неудивительно, что многие, а возможно, и большинство иранцев вспоминают период до 1979 года в положительном ключе», — говорит Азизи.
По словам Азизи, нынешний наследник шахского престола Реза Пехлеви напоминает некоторым иранцам его отца и деда, но у него отсутствует личный авторитет. «Он некомпетентен, лишен политического таланта и не создал вокруг себя никакой организации, — отмечает Азизи. — Окружив себя радикалами и шовинистами, он фактически возглавил ультраправое движение. Реза Пехлеви расколол оппозицию — его сторонники нападают на всех, кроме него самого, из-за чего он потерял поддержку немонархических сил». Азизи уверен, что Пехлеви не способен организовать массовые протесты в Иране.
Иранка Азаде (имя изменено) переехала в Грузию несколько лет назад — из-за притеснения женщин в стране. Она не верит в смену режима в Иране в ближайшее время — и не возлагает надежд на Пехлеви: «Я считаю его [наследника престола] трусом. Он вообще не способен на что-либо повлиять».
Пехлеви и другие оппозиционные силы уже пытались воспользоваться ситуацией во время протестов в Иране в 2023 году. Тогда тысячи людей вышли на улицы после смерти Махсы Амини, которую задержала полиция нравов за отсутствие платка на голове. Представители иранской оппозиции в изгнании тогда встретились в Вашингтоне и попытались объединиться. Продлилось это недолго: лидеры поссорились друг с другом и так и не смогли серьезно повлиять на масштабные протесты, которые вскоре были подавлены режимом.
Война между Ираном и Израилем привела к новому расколу внутри оппозиции. Кто-то поддерживал Иран, кто-то — Израиль, а третьи осуждали обе стороны, объясняет Араш Азизи: «Даже среди самых произраильских представителей, таких как [известная иранская журналистка-расследовательница] Масих Алинеджад, нашлись те, кто критиковал Нетаниягу после его угроз уничтожить Тегеран. Пехлеви, по сути, поддержал атаки, преуменьшая страдания мирного населения. Его открыто поддерживали министры израильского кабинета. Жена Пехлеви публиковала постеры ЦАХАЛа в поддержку операции, даже когда от атак погибали мирные иранцы».
В разговоре с «Медузой» Азизи добавил, что левые и левоцентристские силы осудили боевые действия Израиля, а также антисемитизм иранского режима. Но все они тоже никак не могут серьезно повлиять на смену режима. Более того, израильские удары спровоцировали рост патриотических настроений в Иране даже среди противников аятолл, пишет журнал Time.
Иранский журналист и диссидент Шахрам Хомаюн и вовсе обвинил наследника шаха в предательстве: «Ни в одном обществе или стране те, кто встает на сторону иностранного врага, не гордятся этим; те, кто поддерживает это нападение [на Иран], являются предателями Ирана, иранцев и иранской истории». Находящиеся в иранских тюрьмах политзаключенные также выступили с осуждением действий Израиля и США, считая, что на их страну напали под ложным предлогом.
Азизи отмечает, что многие иранцы в то же время ненавидят Хаменеи, поскольку он прятался в бункере, пока мирные жители гибли от израильских бомб. По данным правозащитной организации Human Rights Activists in Iran, общее число погибших иранцев составило 974 человека, из них минимум 387 — гражданские.
«У меня в Иране остались друзья и родители. Они очень недовольны властью, огромным количеством политзаключенных. Но в то же самое время их возмущает война. Мы буквально оказались между иностранным нападением и режимом Хаменеи», — рассказала «Медузе» иранка Азаде.
Иранские аналитики полагают, что в настоящее время шансы на смену режима в стране невелики. Оппозиция слаба, внутри страны репрессивными методами подавляются любые попытки недовольных консолидироваться и организоваться, оппозиция за рубежом тоже не способна на что-то повлиять. Люди ностальгируют по богатым временам дореволюционного Ирана. При этом смена власти военным путем пугает иранцев. Они видели, что происходило с Ливией, Афганистаном и Ираком, когда на фоне иностранного вторжения и гражданской войны там менялся режим. Иранцы боятся повторения такого сценария — и погружения страны в еще больший хаос.
«Медуза»