Венеция-2025. «Метод исключения» Пак Чхан Ука — черная комедия об уволенном менеджере, который решает убивать конкурентов за рабочее место Это ответная реплика на легендарных «Паразитов»
На Венецианском кинофестивале прошла премьера нового фильма создателя «Олдбоя», корейского режиссера Пак Чхан Ука. «Метод исключения» — это история об увольнении, которое переживается так же драматично, как развод или новость о тяжелом заболевании. Главный герой с трудом проходит через большие перемены в своей жизни и решает убивать тех, кто соперничает с ним на собеседованиях. Кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает о черной комедии, вполне достойной встать в один ряд с оскароносными «Паразитами».
У Ман Су — не жизнь, а сказка. После долгих лет скитаний по съемным квартирам он выкупил в ипотеку дом своего детства, сделал там ремонт и даже построил теплицу, где выращивает бонсаи. Жена Ми Ри может позволить себе не работать, посвящая время готовке, заботе о детях и танцевальному кружку. Старший сын Си хорошо учится, младшая дочь Ри прекрасно играет на виолончели. Все четверо любят друг друга и домашних питомцев, золотистых ретриверов Си-второго и Ри-вторую. А все потому, что у Ман Су — престижная и высокооплачиваемая работа, он менеджер в международной корпорации «Солнечная бумага». Наниматели-американцы ценят его настолько, что прислали дорогой подарок — угря. Прямо сейчас Ман Су, жмурясь от удовольствия под лучами солнца, жарит рыбу на гриле. За кадром играет самая красивая музыка в мире — 23-й фортепианный концерт Моцарта.
Ничто не предвещает катастрофы. Решив, что он на хорошем счету у начальства, Ман Су отваживается подловить иноземных боссов у их джипов и замолвить словечко за подчиненных, которым грозит сокращение. Те игнорируют прочувствованную речь, бормочут в ответ: «Нет другого выбора», садятся в автомобиль и уезжают. Коллеги смотрят на правдоискателя Ман Су с насмешливым сочувствием. Ведь угорь — прощальный подарок перед увольнением. Тщательно налаженная жизнь семьи вот-вот полетит в тартарары… если только ему не удастся за ближайшие месяцы устроиться на новую работу.
Психологи утверждают, что стресс от увольнения сравним по интенсивности с переживанием развода или получением информации о смертельном заболевании. Только о болезнях и разводах фильмы снимают гораздо чаще. Потеря работы — тема интересная, но уж слишком болезненная. Так что, если удается изобрести новый поворот этого сюжета, за него хватаются все. Американский детективщик Дональд Уэстлейк написал жутковатый и забавный роман «Топор» в 1997-м. Его герой теряет рассудок вследствие увольнения и решает убивать одного за другим претендентов на рабочее место, которое облюбовал для себя. В 2005-м книгу экранизировал французский грек Коста-Гаврас, дав фильму название «Гильотина», а теперь — корейский мэтр Пак Чхан Ук, много лет лелеявший мечту интерпретировать ту же историю на свой лад.
Это лучшая картина режиссера за последние двадцать лет, сравнимая с великим «Олдбоем» по темпераментному сочетанию тягучего отчаяния, изуверского саспенса и зубодробительного — в буквальном смысле слова — юмора. Оригинальные операторские ракурсы и парадоксальные монтажные рифмы льются ручьем. Оторваться от экрана невозможно.
Оригинальное корейское название дословно переводится издевательской формулой «Так уж вышло», на русском фильм озаглавили «Метод исключения», но английское «Нет другого выбора» все-таки точнее передает суть. Ведь речь именно о моральном выборе в безвыходной ситуации. Как в недавнем и тоже выдающемся «Сочувствующем», Пак Чхан Ук показывает этический тупик, куда героя — симпатичного по всем меркам человека, примерного семьянина, верного друга и прилежного трудягу — загоняет сокращение штата. По меньшей мере, он себя убедил, что отыскать и убить трех других мужчин, которые неизбежно окажутся его конкурентами в борьбе за должность, он просто-таки вынужден. Другого выбора нет.
Среди достижений, которыми гордится положительный Ман Су (роль доверена Ли Бёнхону, любимцу корейской публики, которого Пак снимал еще в дебютной «Объединенной зоне безопасности», хотя вы, скорее всего, помните его по «Игре в кальмара»), — признание «человеком года» по версии специализированного журнала о бумаге Pulp Men. Метафора из романа Уэстлейка ничуть не устарела, даже наоборот — актуализировалась с учетом ухода бумажных публикаций и перехода немалой части населения Земли в онлайн. Ман Су — «бумажный солдатик» заранее проигранной битвы, комок макулатуры, невесомый человек из бумаги. Дунет ветер перемен, и его не станет.
Однако не стоит сбрасывать со счетов другое значение термина «pulp», раз уж жанру мусорных триллеров в бумажных обложках посвятил жизнь автор первоисточника. «Метод исключения» из социальной драмы быстро превращается в образцовый pulp fiction — с пренебрежением к правилам хорошего тона, грубыми гэгами, кривлянием и комикованием, которое через одну склейку монтируется с высокой трагедией и «достоевской» проблематикой преступления и наказания. В этих эмоциональных качелях (качели во дворе дома становятся важной метафорой), коллажах, комбинациях и коктейлях корейские кинематографисты мало с кем сравнимые мастера.
Низменное и возвышенное действительно смыкаются в вопросе потери работы. С одной стороны, думать семье теперь приходится исключительно об экономии расходов — даже от Netflix отпишутся, а собак сошлют к бабушке с дедушкой. С другой — моральный компас оскорбленного героя требует экзистенциального возмездия за несправедливость — но, совершая преступление, он утратит в собственных глазах право считаться обиженным. Что же важнее: достоинство или благосостояние? Как не пасть в глазах собственных детей, становясь мерзавцем ради их же будущего?
Пак Чхан Ук мог бы превратить драматичную историю Ман Су в кровавый театр ужасов, но уровень насилия по сравнению с его ранними работами заметно снижен; разве что техника выдирания зубов вручную мало изменилась со времен «Олдбоя». Но от такого выразительного приема обидно отказываться, не грех и повторить, тем более теперь он читается как метафора. Проблема безработицы — как гнилой зуб, днем и ночью болит, а вырвать ее получится только с кровью и мясом.
Тем не менее режиссер повзрослел, и теперь ему интереснее не трюковые побоища, а психологическое обоснование происходящего, как бы эксцентрично оно ни выглядело. Системно и убедительно автор доказывает, что Ман Су мало в чем отличается от трех намеченных жертв. Собственно, каждый из них — хороший мужик, попавший в ту же самую беду: пахал всю жизнь и вдруг оказался на улице. Почему же нанять должны не их, а его? Герой упорно твердит себе, что «этого достоин», но сам не может в это поверить. Построил дом, воспитал сына (и еще дочь), даже дерево посадил, но без работы все это рассыпается, как карточный домик.
Можно назвать «Метод исключения» марксистской комедией — как минимум последняя сцена интересно иллюстрирует концепцию отчуждения труда. Пак Чхан Ук, как и его ровесник и товарищ Пон Чжун Хо, вышел из рядов левой молодежи, с институтских лет «раскачивавшей лодку» правящего режима. В широком смысле можно рассматривать его новый фильм как ответную реплику на «Паразитов». Не подумайте, никакой вторичности: проект экранизации «Топора» режиссер вынашивал давно. Однако обращает на себя внимание знаменательное совпадение не только в теме — классовое расслоение, зависимость от социальной роли, борьба за дом, семья из родителей и двух детей как коллективный герой, — но и в интонации. Гротеск сменяется щемящей тоской, зло остается безнаказанным хотя бы потому, что не персонифицировано, а заложено в систему общественных ценностей. При этом оба автора ухитряются обойтись без нравоучений, всей душой сочувствуя своим отчаявшимся персонажам, но не пытаясь их оправдать.
В одной из лучших и наименее необходимых криминальному сюжету сцен «Метода исключения» Ман Су, увлекшись зловещим планом, забывает о костюмированном танцевальном вечере, а ведь жена только о нем и мечтала все последнее время. Втиснувшись в приготовленный для него костюм — мундир, эполеты, треуголка — и примчавшись с опозданием на вечеринку, он с возмущением наблюдает, как его Ми Ри в одеянии индейской принцессы танцует со своим новым боссом, привлекательным дантистом, обряженным в вождя (лейтмотив слепо позаимствованной у американцев колониальной атрибутики вновь отсылает к «Паразитам»). «Ну конечно, выбрала молодого врача, а меня заставила нарядиться в какого-то Щелкунчика!» — обиженно кричит он жене во время ночной ссоры. «Идиот, это костюм Джона Смита, а я была Покахонтас», — цедит в ответ та.
Тщетно мечтая стать героем любовной истории, Ман Су вынужден вместо этого выйти на тропу войны — и вести сражение тайно и в одиночку, в надежде, что единственный доступный ему резерв, семья, во всем поддержит. Персональная утопия благополучной жизни, призрак которой зритель увидит в прологе фильма, неосуществима без социальной обустроенности. А она требует отказа от бессмертной души ради регулярной работы со страховкой и бонусами. Смотря с испугом и смехом за спуском героя в его собственный, незаметный внешнему миру ад, все труднее поверить в то, что наем в очередную корпорацию действительно даст шанс реинкарнации — начала карьеры с чистого листа белоснежной, только сошедшей с конвейера бумаги.
Антон Долин