Где берут деньги бизнес и государства? Чем акции отличаются от облигаций? И почему в современной России популярно развитие «в долг»? Новый выпуск рассылки Берлинского центра Карнеги «Как это работает?»
Авторы рассылки Берлинского центра Карнеги «Как это работает?» — эксперт по экономической политике, социолог Александра Прокопенко и экономический аналитик Александр Коляндр — продолжают отвечать на «детские» вопросы об экономике. На этот раз они разбирают, зачем в экономике нужны деньги. Ответ во многом зависит от того, какой выбор между акционерным и долговым финансированием делает конкретный субъект. Этот выбор влияет не только на стратегию отдельной компании или страны, но и на структуру экономики в целом. Акцент на облигациях усиливает зависимость от процентных ставок и долговой нагрузки. Ставка на акции укрепляет собственный капитал, но требует развитого рынка и доверия инвесторов. Как формировалось это представление? В чем плюсы и минусы каждой из альтернатив? И какая из них превалирует в России периода войны с Украиной? «Медуза» публикует текст рассылки с незначительными сокращениями.
Подписаться на рассылку «Как это работает?» можно по ссылке.
Если бы деньги выполняли исключительно функцию средства расчета — то есть, как в древних цивилизациях, были бы нужны только для покупки и продажи товаров и услуг, — то ни банки, ни кредиты не требовались бы. Однако, как объяснял еще шотландский экономист XVIII века Адам Смит, капитал (то есть деньги) нужен для производства, для увеличения богатства наций.
Вспомним Александра, который в прошлой серии нашей рассылки унаследовал от своего заграничного дедушки чемодан с 1000 рублей, отнес деньги в банк и положил на депозит. Но предположим, что он решил начать бизнес и закупил оборудование по производству кастрюль. Дело пошло, спрос начал расти, Александр задумался над расширением производства: покупкой еще одного кастрюльного станка и наймом рабочих. Но дядюшка был один, и больше денег нет. Что делать?
Пути два: либо брать взаймы под залог, например, оборудования, либо приглашать компаньона с деньгами — родственника или знакомого. Иными словами, использовать кредитный или акционерный капитал.
Кредитор надеется получить свои деньги назад с процентами, которые компенсируют возможный крах кастрюльного предприятия и недополученный доход от той же суммы на банковском депозите. Доход кредитора обеспечивается финансовыми потоками компании Александра, а в случае разорения он получит назад хотя бы что-то от продажи залога. С точки зрения Александра, эта операция — привлечение кредитного капитала.
Второй вариант — привлечение акционерного капитала. Становящийся партнером рассчитывает получить часть прибыли, пропорциональной его доле в деле. Доход партнера обеспечивается успехом предприятия, он не ограничен оговоренным процентом. Однако в случае разорения он, в отличие от кредитора, не получает ничего.
В обоих случаях речь идет о перераспределении ресурсов: Александр получает средства тех родственников или знакомых, кому деньги не нужны прямо сейчас. Тут можно было бы и закончить, если бы мир состоял из кастрюльных производителей и их родственников. Но мир сложнее, так что возникли такие понятия, как «долговое обязательство» и «акция». Суть, впрочем, осталась неизменной: предприниматели готовы платить капиталистам за привлечение денежных средств, а те — менять свои сбережения на будущие прибыли, одновременно принимая на себя все сопутствующие риски.
Посредниками выступают банки и биржи: первые предоставляют кредиты (средства, подкрепленные своими активами), вторые обеспечивают соблюдение правил игры, тем самым снижая риски и стоимость капиталов для предпринимателей.
Кредиты между Шейлоком и адом
Кредитное финансирование значительно старше акционерного. Первые упоминания о кредитах относятся еще к шумерской цивилизации: на глиняной табличке из Месопотамии сохранилась запись обязательств пивовара Кушима вернуть с процентами взятую в долг меру ячменя.
С развитием денег как средства расчета кредиты перестали быть сырьевыми, а стали денежными. Эта новая система возникла в древних государствах восточного Средиземноморья, получила развитие в греческих полисах и претерпела значительный институциональный сдвиг в Римской империи.
Римляне внедрили практику перепродажи и покупки долгов: кредитор получил возможность продавать чужое долговое обязательство другому кредитору, отказываясь от потенциальных прибылей, но получая уже не чужое обещание вернуть деньги, а звонкие серебряные монеты. По сути, это был прообраз современного рынка долга: обязательства регулировались законом, а их покупка и продажа становились частью экономического оборота. Долговое финансирование торговых и военных экспедиций, обещающих прибыли, раздвигало границы Рима не хуже дорог и легионов. Все это закончилось с падением Рима.
Ученые до сих пор спорят о причинах снижения роли кредита в средневековой Европе под влиянием религиозных догматов. Очевидно одно: начиная с определенного момента деятельность кредитора стала восприниматься как социально предосудительная. Одним из возможных объяснений называют разрушение прежней правовой системы и обеднение экономики. В этих условиях ставки по займам значительно выросли, что могло вызвать необходимость культурных и религиозных ограничений на ростовщичество.
Великий Данте в первой половине XIV века поселил ростовщиков в седьмой круг ада:
- Из глаз у них стремился скорбный ток;
- Они все время то огонь летучий
- Руками отстраняли, то песок.
- Так чешутся собаки в полдень жгучий,
- Обороняясь лапой или ртом
- От блох, слепней и мух, насевших кучей.
- Я всматривался в лица их кругом,
- В которые огонь вонзает жала;
- Но вид их мне казался незнаком.
- У каждого на грудь мошна свисала,
- Имевшая особый знак и цвет,
- И очи им как будто услаждала.
Лабораторией кредитной экономики в Средневековье была Венеция — город, в котором обитал самый знаменитый в литературе ростовщик: Шейлок из «Венецианского купца» Шекспира. В Венеции совпали два условия: значительный спрос на займы со стороны купцов и наличие людей, готовых их предоставлять. Начнем со вторых.
В качестве гарантии по кредиту ростовщик Шейлок требует, по сути, жизнь купца Антонио — фунт его плоти. Перед нами кровожадный злодей. Причина такого образа проста: он принадлежит к экономически активному религиозному и этническому меньшинству. К моменту написания пьесы евреи уже почти сто лет предоставляли кредиты венецианским купцам. Больше всего их можно было найти перед зданием, прежде известным как Банко Россо; евреи сидели на скамейках (по-итальянски — banchi, отсюда и слово «банк») за столами, где и вели свои дела. Для венецианских торговцев обращение к таким кредиторам зачастую было единственной возможностью привлечь средства.
Такое положение дел было обусловлено религиозными причинами. Для христианина ссудить деньги под процент значило согрешить. На Третьем Латеранском соборе в 1179 году всех ростовщиков отлучили от церкви, а Венский собор 1311–1312 годов признал еретиками всех, кто отказывался считать ростовщичество грехом. Редкие ростовщики-христиане могли быть похоронены на освященном кладбище лишь после списания своих доходов в пользу церкви. Примерно так же к ростовщичеству относились и в мусульманском мире. В иудейской традиции ростовщичество также не особо поощрялось.
За всеми этими запретами, по-видимому, скрывалось представление о времени как о чем-то, не принадлежащем людям. А значит, процент воспринимался как кража у высших сил. Но у евреев была лазейка. В ветхозаветной книге Второзаконие сказано: «Иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост» (23:20). То есть евреи могли на законных основаниях одалживать деньги христианам и мусульманам, но ни в коем случае не взимать проценты с соплеменников. Цена вопроса оказалась высока: евреи стали изгоями.
Даже несмотря на знаменитый трогательный монолог ростовщика «Да разве у жида нет глаз?», образ Шейлока сформировал прочную ассоциативную связь между кредитами и негативным восприятием евреев.
Так или иначе, пьеса дает нам понимание основ кредитного дела: необходимы гарантии возврата долга. Шейлок одалживает снедаемому любовью Бассанио три тысячи дукатов под залог здоровья его друга, купца Антонио. По словам самого Шейлока, Антонио «хороший» человек, но речь тут не о добродетельности купца, а о достаточной толщине его кошелька.
Кредитование — дело рискованное. Весь капитал Антонио — «в надеждах»: «У него одно судно плывет в Триполи, другое в Индию… Но ведь корабли — это только доски, а моряки — только люди; а ведь есть и земляные крысы и водяные крысы, и сухопутные воры и водяные воры, то есть пираты; а кроме того — опасности от воды, ветра и скал». За этот риск Шейлок хочет получить компенсацию.
Закон и долг
Для функционирования кредита как инструмента экономического развития нужны суды. Желательно не такие, как в «Венецианском купце», а беспристрастные: подходящие к кредитным договорам без оглядки на лица и религии.
В обществах, где отсутствуют независимые суды, развитая банковская система и легальные механизмы взыскания долга, появляются «кредитные акулы» с бейсбольной битой (в лучшем случае) в руке. Каждый, кто брал в долг у бандитов в 1990-х годах, помнит об этом — если еще жив.
Когда же правовые механизмы работают эффективно, стоимость заимствований снижается: кредит становится доступнее и дешевле. Именно это произошло через век после Шекспира в Нидерландах. Реформация изменила отношение к деньгам и кредиту, банкиры перестали быть маргинализированной группой, а суды гарантировали исполнение обязательств. Снижение рисков привело к удешевлению кредитов, что способствовало превращению Нидерландов в ведущую торговую державу Европы. Историки во многом связывают экономический подъем протестантских стран с отказом от стигматизации кредита и кредиторов.
Облигация: премия за риск и время
Нидерланды стали родиной облигации — современного кредитного инструмента, который можно покупать и продавать. Это долговое обязательство, выпущенное заемщиком на определенных условиях и предусматривающее выплату дохода кредитору. Выпускающий облигации называется эмитентом. Это может быть государство, городские или региональные власти, компании — на самом деле кто угодно.
Новые облигации размещаются среди инвесторов, желающих вложить средства, — этот процесс называют размещением, или продажей долга. Инвесторы становятся держателями облигаций. После выпуска ценные бумаги могут свободно обращаться на вторичном рынке — на биржах. Держатель облигации может неоднократно меняться, но обязательства эмитента остаются неизменными.
Каждая облигация имеет номинал — это сумма, которую эмитент обязуется выплатить держателю по окончании срока действия бумаги. Существуют и «вечные облигации» без установленного срока погашения, но они встречаются редко.
Облигация обеспечивает доход двумя способами. Во-первых, с помощью фиксированной выплаты процентов. Исторически купоны представляли собой небольшие пронумерованные прямоугольники, которые держатель мог периодически — например, раз в полгода — отрезать ножницами и обменивать в банке на живые деньги. Отсюда появилось выражение «стричь купоны», то есть получать доход от ранее сделанных вложений.
Такой регулярный доход от собственности (в данном случае — облигации) называют рентой. Именно от этого слова во времена расцвета французского долгового рынка при Наполеоне III появились «рантье» — люди, живущие на проценты. Их, например, можно встретить среди героев романов Оноре де Бальзака.
В современном мире купоны в виде кусочков бумаги — это, конечно, большая редкость. Да и сами облигации давно стали скорее электронными, чем бумажными. Но терминология сохранилась. Доход по купонам приходит ежегодно до погашения облигации, то есть до того момента, когда заемщик возвращает средства кредитору. Купоны бывают фиксированными (установленными в годовых процентах) или плавающими — привязанными к различным меняющимся параметрам вроде инфляции, ставки центробанка, стоимости нефти, сахара, зерна или, скажем, недвижимости.
Второй способ гарантии дохода — с помощью дисконтной цены. В этом случае у облигации нет купона, но при размещении эмитент продает ее дешевле номинала. Таких облигаций на рынке меньше, чем купонных.
Поскольку облигации можно продавать и покупать, у них есть своя рыночная цена. Обычно на рынке оперируют не ценой самой облигации, а доходом, который она может принести, доходностью облигации. Пример доходности — отношение фиксированного купонного дохода к текущей цене облигации на рынке.
Доходность зависит от двух основных факторов:
- уровня инфляции — насколько выплаты компенсируют обесценивание денег;
- кредитного риска — вероятности, что эмитент не сможет или не захочет выплачивать купоны или вообще весь долг.
Между рыночной ценой и доходностью действует обратная зависимость: чем ниже цена облигации на рынке, тем выше ее доходность.
Когда мы читаем, что «доходность десятилетних трехпроцентных облигаций Швамбрании после дворцового переворота выросла на 60 базисных пунктов, до 3,6%», то понимаем: инвесторы всерьез забеспокоились, не откажутся ли новые власти обслуживать до того весьма надежные государственные облигации, и начали избавляться от этих бумаг, обвалив их цены на 17%. Впрочем, такие колебания на рынке облигаций редки, если сравнивать с рынком акций. Вложения в облигации считаются более надежными, но и менее доходными, чем вложения в акции.
Именно поэтому в облигации вкладывают средства те, кому надежность и прогнозируемость выплат в виде купонов важнее величины дохода, — пенсионные фонды, государственные резервные фонды, осторожные частные инвесторы.
Надежный заемщик — государство
Один из главных параметров определения цены облигаций — их рейтинг (или по-другому — уровень надежности).
Самые надежные — государственные облигации. Вероятность того, что правительство откажется по ним платить, самая низкая. Ведь если государство разорится, то и компаниям этой страны, вероятно, платить будет нечем. Именно это и произошло в России в 1998 году, когда правительство нынешнего замглавы президентской администрации Сергея Кириенко оказалось не в силах погашать государственные краткосрочные облигации (ГКО). Указом они превратились почти в ничто.
Затем — по степени надежности — идут облигации регионов, городов, корпораций, компаний…
Государство, как правило, — крупнейший заемщик на внутреннем долговом рынке. Ему нужно финансировать дефицит бюджета, то есть разницу между доходами и расходами, и регулярно обслуживать старые долги. Для привлечения инвесторов власти нередко освобождают доход от гособлигаций от налогообложения, организуют масштабные информационные кампании, а в отдельных случаях прибегают и к административным методам. В СССР, например, облигации распространялись среди работников в обязательном порядке.
Государственные облигации выполняют еще одну важную функцию: они служат отправной точкой для оценки риска по другим долговым инструментам. Почти всегда доходность других облигаций выше доходности государственных — как компенсация за более высокий риск.
Для ориентации на рынке рейтинговые агентства присваивают всем выпускам облигаций кредитный рейтинг — оценку вероятности того, что эмитент не сможет обслуживать долг. Чем ниже рейтинг, тем выше риск дефолта, а значит, выше доходность и потенциальная прибыль.
Внутри страны именно государственные облигации обычно имеют наивысший рейтинг. В глобальном масштабе таким бенчмарком стали американские государственные облигации — так называемые трежерис. Хотя рейтинг США может быть ниже, чем у некоторых государств с более жесткой бюджетной политикой, например Германии, именно объем и ликвидность американского рынка делают доходность «трежерис» универсальной точкой отсчета.
В России «главные» долговые бумаги — облигации федерального займа (ОФЗ). Именно доходность по ним определяет, сколько бюджет тратит на обслуживание долга и по каким ставкам будут занимать компании. У ОФЗ есть еще одно свойство: банки могут использовать их как залог в Банке России для получения кредита. Список облигаций, принимаемых в качестве такого залога, центробанк может расширить — тогда банки смогут получить больше денег и дать больше кредитов.
Именно по этому сценарию центробанки разных стран, включая США, действовали в кризис 2008–2010 годов. Так называемое количественное смягчение — массовый выкуп гособлигаций у банков — стало способом компенсировать обвал частного кредитования и поддержать финансовую систему.
Подведем итоги:
- Облигация — это долговое обязательство на предъявителя, предоставляющее ему доход (чаще — периодический). По сути, это право на часть денежных потоков эмитента.
- Доход по облигации компенсирует инвестору инфляцию и риск дефолта — ситуации, когда эмитент оказывается неспособен обслуживать долг. В случае дефолта держатели облигаций имеют преимущественное право на удовлетворение требований за счет ликвидационной стоимости активов должника. Они также могут согласиться на реструктуризацию долга — изменение условий займа в обмен на уступки со стороны эмитента.
- Для снижения неопределенности независимые агентства присваивают обращающимся на рынке облигациям кредитные рейтинги. Спорные ситуации регулируются судами — «фунт плоти» в случае дефолта у эмитента больше не просят.
- Доходность облигации определяется ее рыночной ценой и всегда находится с ней в обратной зависимости: чем выше цена, тем ниже доходность, и наоборот.
Право на прибыль
Однако вернемся к нашему производителю кастрюль. Предположим, он не хочет отягощать свой бизнес долгами, но готов разделить риски и прибыли с кем-то еще. В этом случае источником ресурсов становится акционерный капитал.
Акция — это доля в компании, которая дает держателю право участвовать в управлении и получать часть прибыли пропорционально размеру этой доли. Если облигация — это право владения частью денежного потока, то акция — право владения долей в самой компании.
Механизм акционерного капитала возник еще в античности, у морских торговцев Средиземноморья. Для финансирования экспедиции купцы и капитаны объединяли ресурсы: кто-то участвовал в общем деле деньгами, кто-то — товаром, а кто-то — знаниями и опытом навигации. После возвращения корабля с грузом вырученные средства шли в первую очередь на погашение долгов и процентов по ним. Остаток делился между участниками пропорционально их вкладу. Убытки также распределялись согласно заранее заключенному соглашению.
Пример такого соглашения — договор между Остапом Бендером и Кисой Воробьяниновым перед началом охоты за стульями. Партнеры образовали «компанию», в которую внесли свои небольшие деньги. Бендер согласился поделиться менеджерскими навыками, а Киса — важной информацией о потенциальной прибыли. В дворницкой они договорились о разделе прибылей. До этого, впрочем, дело не дошло. Акционеры понесли убытки: у одного произошел крах всех надежд, другому и вовсе перерезали горло.
В практически современном виде акции — как и облигации — появились в Голландии, став фундаментом нидерландской торговой и колониальной экспансии. В акции голландской Ост-Индской компании, основанной в 1602 году для освоения торговли в Азии, вкладывали свои средства тысячи человек. Тем самым они финансировали торговлю, войны и экспедиции этой самой большой компании своего времени.
Акции покупались и продавались на Амстердамской бирже. Они были стандартизированными, анонимными и обращались как товар. Такое новшество сделало возможным участие в процессе купли-продажи не только богатеев, но и ремесленников, мелких торговцев, вдов, учителей… Стоимость акций этой первой на свете публичной компании за первые два года существования удвоилась, а потом в течение почти столетия росла в среднем на 10% в год при регулярных выплатах дивидендов.
Создание биржи и возникновение корпоративного права сделали возможным то, что сбережения тысяч людей начали работать на большие дела. Деньги частных граждан перетекали в капитал компаний, а сами владельцы акций получали часть прибыли пропорционально своей доле. Колебания цен на акции чувствовались не только на бирже — они напрямую отражались на экономической активности всей страны.
По сути, в этом механизме мало что изменилось за последние четыреста лет.
Романтики капитализма видели в массовом владении акциями экономическое народовластие, при котором все заинтересованы в экономическом росте и повышении эффективности. Реальность, конечно, выглядит иначе. Многочисленные держатели акций Ост-Индской компании усвоили этот урок в конце XVIII века, когда она прекратила существование.
При ликвидации компании ее акционеры стоят в очереди за кредиторами. Им может не достаться ничего. Между тем в случае успеха предприятия предел прибыли отсутствует. В отличие от держателей облигаций, которые получают фиксированный доход, акционер может заработать в разы больше. Это и есть основной закон рынка: чем выше риск, тем больше возможное вознаграждение.
Капитал или долг
В отличие от облигации, у акции нет срока окончания: она существует, пока существует сама компания. При этом у акции, как и у облигации, есть номинальная стоимость. Однако она не имеет почти никакого значения. Когда-то основатели разделили капитал компании на равные доли, и каждая акция представляла свою часть. Позже владельцы решили продать часть акций — и вместе с ними право голоса и долю в будущей прибыли — всем желающим. Если акции принимаются к торгам на бирже, такая продажа называется первичным предложением, или IPO. Цена размещения определяется спросом.
С этого момента акции начинают жить своей захватывающей жизнью: они растут и падают в цене, объединяются и дробятся, иногда исчезают вместе с компаниями. Сотни миллионов держателей акций во всем мире следят за колебаниями цен, стремясь продать подороже и купить подешевле.
Доход от современной акции складывается из двух источников, как и в Нидерландах XVII века. Во-первых, это дивиденды — доля прибыли, распределяемая между акционерами. Во-вторых, это рост рыночной стоимости акций, который превращается в реальную прибыль при продаже.
Похоже на облигации, где доход дает постоянный купон и рост рыночной стоимости. Но ключевое отличие в том, что в случае с акциями размер дивиденда не гарантирован: он зависит от прибыли компании и решения собрания акционеров. Деньги могут пойти либо на развитие бизнеса, либо на выплаты владельцам акций. Иногда доходной становится даже акция компании, пока не имеющей прибыли: она может дорожать, если рынок верит в ее будущее.
Как и облигации, акции торгуются на бирже (непубличные акционерные компании мы не рассматриваем). Биржа обеспечивает соблюдение правил торговли, а вместе с национальным регулятором — стандарты, по которым компании должны отчитываться и вести бизнес. Роль, аналогичную рейтинговому агентству на долговом рынке, выполняет внешний аудитор. Ставя на кон собственную репутацию, он подтверждает финансовую отчетность компании, на основании которой инвесторы решают, покупать или продавать.
Измерить размеры рынка акций можно, просуммировав стоимость всех акций, торгуемых на бирже, — так называемую капитализацию. По размерам капитализации относительно размеров ВВП лидируют страны с открытой рыночной экономикой. В Гонконге, Сингапуре, США, Британии общая капитализация рынка превышает размеры ВВП. В более консервативных экономиках, таких как Германия или Франция, она составляет около половины ВВП. В среднем по миру капитализация рынков достигает трех четвертей ВВП, при этом, по данным Всемирного банка, лишь у половины стран она превышает треть национального ВВП.
Желание властей увеличить капитализацию рынка объяснимо. Чем более развита и открыта финансовая система, чем прозрачнее законы о торговле и правах собственности, чем больше на рынке участников, тем более он гибок и тем больше на нем денег. А значит, тем дешевле для компаний привлечение акционерного или кредитного капитала.
А что в России?
Владимир Путин несколько раз ставил цель довести общую капитализацию рынка до двух третей ВВП. В условиях санкций и фактической изоляции рынка от международного капитала это вряд ли возможно. До полномасштабного вторжения в Украину иностранные инвесторы владели примерно третью всех ОФЗ и около пятой части акций публичных компаний. Сейчас почти все иностранцы ушли. В результате общая капитализация российского рынка относительно ВВП снизилась с трети до чуть более четверти.
На это повлияли не только санкции. Высокие ставки по депозитам, вызванные переводом экономики на военные рельсы и связанной с этим инфляцией, сделали для граждан и компаний более выгодным хранение средств на безрисковых депозитах в госбанках.
IPO почти остановились. Последнее крупное первичное размещение было в 2020 году — у «Совкомфлота». С тех пор лишь немногие компании выходили на внутренний рынок, и то в ограниченном формате. В 2023–2024 годах компании сосредоточились на SPO — дополнительных продажах акций уже торгующихся эмитентов. При этом со стороны инвесторов интерес был не слишком велик.
Как уже отмечалось, выбор между акционерным и долговым финансированием влияет не только на стратегию конкретной компании, но и на структуру экономики в целом:
- акцент на облигациях усиливает зависимость от процентных ставок и долговой нагрузки,
- ставка на акции укрепляет собственный капитал, но требует развитого рынка и доверия инвесторов.
В России в 2022–2025 годах явно предпочитают долговое финансирование: оно гибче в условиях санкций и не требует делиться управлением и собственностью. По данным Московской биржи, в 2023 году компании провели первичных размещений более чем на пять триллионов рублей; в 2024 году объем вырос до 8,4 триллиона; (247 эмитентов, 759 выпусков) — рост примерно на 65–70% за год. Среди новых эмитентов в 2024 году было 78 компаний. Характерный пример прихода ритейла на долговой рынок — размещение «М.Видео-Эльдорадо» на 3,75 миллиарда рублей. Кроме того, росли объемы замещающих бумаг (долг из валютного конвертировался в рублевый) и выпускались облигации в юанях.
Снижение ставок может привести к притоку средств на рынок, как это происходит в других странах. Однако в условиях санкций и растущей роли государства ждать бурного развития российского фондового рынка не приходится.
Российский фондовый рынок — это не просто индикатор экономического здоровья, но и зеркало того, во что превращается сама экономика. Его сжатие отражает не только последствия санкций, но и более глубокую трансформацию: возврат к государственной доминанте, отток частного капитала и ослабление стимулов к инвестициям. В ближайшие годы фондовый рынок вряд ли станет источником роста или инноваций. Скорее он превратится в ограниченную площадку для перераспределения ресурсов в условиях войны и закрытости. Осознание этого помогает трезво оценивать перспективы экономики и поведение власти.
- Фергюсон Н. Восхождение денег: финансовая история мира. — М.: Корпус, 2022.
- McWilliams D. Money: A Story of Humanity. — London: Macmillan, 2024.
- Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма / пер. М. Левина. — М.: АСТ, 2020.
- Драйзер Т. Финансист. — М.: Эксмо, 2018.
Александра Прокопенко и Александр Коляндр для рассылки «Как это работает?»